Лекции по дисциплине «Педагогическая психология»
Это, по существу, ответ на вопрос: «Для чего я живу?» Существуют две крайние точки зрения: над этим вопросом не задумывается большинство старшеклассников; почти все старшеклассники задумываются над смыслом жизни (А. В. Мудрик). Большинство старшеклассников все же с этим вопросом сталкиваются. Именно первые поиски смысла жизни и составляют главную, интегративную черту ранней юности. С этих позиций следует выделить несколько групп школьной молодежи, знание которых подсказывает пути педагогического влияния, помощи в жизненном самоопределении (Приложение Е).
В каждой типологической группе есть свои нюансы, их признаки переплетаются между собой, но общий рисунок все же помогает выделить наиболее существенное, принципиальное. Это помогает выделить и наиболее реальные способы помощи старшеклассникам в решении одной из самых сложных и трудных проблем. Опираясь на исследования психологов (Л. И. Божович, И. С. Кон, Я. П. Коломинский, А. П. Краковский), и личные убеждения можно утверждать, что те родители и педагоги, которые сумеют помочь старшеклассникам в самоопределении на будущее, помогут им разобраться в смысле жизни вообще, а личной — в особенности, имеют наибольшие шансы быть для них авторитетными людьми, играть очень трудную и очень важную роль доверенного лица, хранителя дум.
Какими путями это можно достичь? Путей несколько. В кинофильме «Доживем до понедельника» учительница литературы дает тему классного сочинения, связанного с пониманием счастья. Одна из девочек дала ответ через призму своего понимания счастья как материнства, служения семье. Один из главных героев фильма ответил коротко: «Счастье — это когда тебя понимают». Именно через постановку таких учебных программных
вопросов можно органично вписаться в обсуждение смысла жизни, в поиск ответа на вопрос: «Для чего я живу?»
Этому могут и должны быть посвящены не только темы сочинения, но и диспутов, собраний, встреч с интересными людьми, обсуждений книг, кинофильмов и т. п. К сожалению, такие разговоры возникают стихийно, по поводу чего-нибудь. Мы полагаем, что эта тема должна проходить через весь учебно-воспитательный процесс.
Почему же этот коренной вопрос бытия остается чаще всего без внимания учебных программ, планов воспитательной работы? Очевидно, здесь срабатывает тот феномен, который сейчас определяется как сверхидеологизация школы, содержания образования, воспитания. Зачем ставить перед школьниками вопрос «Для чего ты живешь?», если на него дали ответ и классики марксизма-ленинизма, и классики литературы? «Человек рожден для счастья, как птица для полета»; «Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»; «Смысл жизни — борьба»; «Клянусь, всю жизнь посвятить борьбе за дело…» и т. п.
Это идеологическое клише как бы подавляло стремление юношей или девушек выразить свое видение жизни без обязательных идеологических атрибутов ставить «инакомыслящих» в положение «белой вороны». Достаточно вспомнить реакцию учительницы из того же кинофильма «Доживем до понедельника», ее неподдельный ужас от мечты девушки о замужестве, о многочисленном семействе… Сейчас идеологический фактор уже не имеет того значения, но стереотипы мышления, боязнь откровенного высказывания о своем видении смысла жизни, все же остается. Тем более, что школьные учебные программы, как показывает их анализ, пока еще обходят эту проблему молчанием. Или вспоминают о ней, «по поводу…».
Точно такое же положение и в большинстве семей старшеклассников. Родители заводят разговор на эту тему лишь в ситуации, когда нужно выбрать профессию, учебное заведение; либо тогда, когда их почти взрослый ребенок попадает в сложную жизненную ситуацию, грозящую неприятностями, когда меняется уклад жизни в семье, назревает острый конфликт и т.п.
Большинство семей не страдало и не особенно страдает даже в самые застойные годы от избытка идеологических клише в воспитании детей, хотя и они не могли в какой-то мере не сказаться на позициях ее старших членов. Причина отсутствия серьезных разговоров «о смысле жизни» заключена в том, что очень многим родителям нечего сказать! Современные родители — сами продукт той же среды, что и их дети. Перед ними так же ставилась проблема бытия в идеологическом оформлении, они так же, как и их дети, а может быть, и еще в большей степени боятся откровенной, лобовой постановки вопроса, потому что боялись быть откровенными, боялись печально известной формулы: «Шаг влево, шаг вправо — побег!» И сегодняшняя действительность нашего общества не очень способствует желанию заглядывать далеко вперед, порождая страх перед неизвестностью, непредсказуемостью многих событий. В обществе, где многие годы господствовал страх, немного стимулов для осмысления сути своего бытия.
Большую роль могут сыграть беседы на тему: «Учились бы, на старших глядя…» Хотя это слова отрицательного персонажа грибоедовской комедии, в них, с точки зрения педагогической, заключен большой смысл. Опыт старшего поколения практически бесценен. Какой бы он ни был: вызывающий уважение, поклонение или ужас, отвращение. Главный смысл воспитания (в широком смысле этого слова) — передача опыта одного поколения другому. Без передачи этой эстафеты прогресс общества и отдельной личности был бы невозможен. На удачах, как и на ошибках старших, учились и будут учиться подрастающие поколения.
Учителя редко выступают в роли рассказчика собственной биографии. Во-первых, это не принято, это может быть оценено как проявление нескромности, а во-вторых, далеко не всегда биография может представить интерес для старшеклассников, и, кроме того, ее надо уметь интересно изложить.
У родителей, у старших членов семьи в этом отношении возможностей гораздо больше. Однако, как показывают исследования социологов и житейские наблюдения, этот огромный воспитательный потенциал в большинстве семей остается невостребованным. Причин здесь несколько, но можно выделить самые существенные:
Первая — опыт самых старших членов семьи (бабушек, дедушек) кажется для юношей, девушек слишком архаичным, «доисторическим», совершенно несозвучным помыслам молодежи. В этом отражается специфика возрастного воспитания юношества: «Не секрет, что для 16-летнего 25-летние кажутся едва ли не пожилыми, а 40 —50-летние — стариками». Жизнь бабушек и дедушек может представляться такой же далекой, как «времена очаковские и покоренья Крыма». Они не видят в этом опыте личностный смысл, созвучный страстям и бурям сегодняшнего дня.
Вторая — попытки старших членов семьи поделиться собственным опытом встречаются без особого энтузиазма, так как они предпринимаются чаще всего в целях назидания, по-фамусовски, для того, чтобы заставить раскаяться, а не задуматься. Волей-неволей старшие пытаются противопоставить свой опыт еще не сложившемуся опыту юношества, заранее обрекая его на повторение опыта других, даже если этот опыт дорогих, близких ему людей.
Третья — разговор на эти темы возникает, как правило, в связи с какими-то событиями в жизни старшеклассников, хорошими или неприятными, т. е. они носят ситуативный, а не продуманно-целенаправленный характер. Если же разговор «за жизнь» начинается без какого-либо видимого повода, он воспринимается подчас как некое старческое брюзжание или как неуместные излияния и не вызывает нужной реакции.
Четвертая — существует устойчивое и совершенно необоснованное представление о том, что опыт старшего поколения изначально неинтересен для юношества, впервые открывающего мир в его целостном и сложном многообразии. А потому противоречия между поколениями в определении смысла вопроса «Для чего я живу?» неизбежны. Мысль явно ошибочная. Старшеклассники не только с огромным интересом воспринимают рассказы старших о себе, но для них в этом отношении имеется огромная насущная потребность. Это удается только тем, кто избегает перечисленных ошибок, и тем, кто не предлагает и не навязывает свои мысли, а делится на равных, как делятся хлебом насущным, причем подчеркивает не столько свои успехи, не столько ошибки и заблуждения, сколько меру своих усилий для достижения первых и преодоления вторых.