Первую классификацию расстройств мышления в психопатологии дал В. Гризингер (1845), выделивший расстройства мышления по форме и по содержанию; к первым он относил ускорение и замедление мышления, а ко вторым — бред. Такое деление патологии мышления сохранилось с некоторыми изменениями и до нашего времени, хотя любое деление расстройств мышления на группы, как и всякая классификационная схема, является условным.
При ускорении мышления ассоциации поверхностные, количество их, возникающее в единицу времени, увеличено, они преимущественно механические (по сходству, смежности и пр.). Больной отвлекается от основной мысли, легко переключается с одной мысли на другую, не заканчивая ответа. Иногда возникает целый «вихрь идей». Если такая «скачка мыслей» происходит помимо воли больного, то это носит название ментизма. Ускорение мышления проявляется и в ускорении речи, что обозначается как тахилалия.
В случае замедленного мышления количество ассоциаций, возникающих в единицу времени, уменьшено, их возникновение замедлено, мысли, по словам больных, «ворочаются, как жернова», тяжело и «нехотя». Замедленная речь, когда слова произносятся с большими интервалами, называется брадилалия (в отличие от опигофазии, при которой затруднения речи связаны не столько с замедлением ассоциативного процесса, сколько с его обеднением, невозможностью быстро вспомнить, подобрать необходимое слово).
У некоторых больных на фоне неизмененной скорости мышления (или замедленного, или ускоренного) периодически возникают кратковременные перерывы, задержки, во время которых мысли отсутствуют совершенно — шперрунг.
Своеобразная форма замедления — обстоятельность. В этом случае речь может быть обычной по темпу, однако переход от одной мысли к другой совершается крайне медленно из-за «топтания» вокруг несущественных обстоятельств и излишне подробного описания фактов и событий, не имеющих прямого отношения к основной теме рассказа.
Замедлению мышления способствует также персеверация, т.е. повторение иди систематическое возвращение к одной и той же определенной теме. Персеверация может проявляться как в ответной речи, так и в спонтанном повествовании.
При нарушении грамматической стройности мышления (речи) могут быть не связанными между собой отдельные мысли и предложения (разорванное мышление), словосочетания (бессвязное мышление) или слова и даже слоги (инкогеренция, словесные «салат», «окрошка»). Бессмысленная игра словами, с нанизыванием одного слова на другое и произнесением ряда сходных по звучанию слов, часто совершенно бессмысленных, называется вербигерацией (например: «весть, ресть, жесть, лесть, несть, бесть, честь» и т.д.).
Нарушаться может и логическая стройность мышления: предложения построены грамматически верно, однако суждения основаны на ошибочной предпосылке, умозаключения идут вразрез со здравым смыслом, формальной логикой и практикой (паралогическое мышление, например: «карандаш шестигранный, твердый, потому что днем он освещается солнцем, а ночью луной»).
Стройность мышления может изменяться и в связи с одновременным возникновением двух взаимоисключающих идей (амбитендентность мышления).
Многие больные, избрав определенную тему, никак не могут от нее оторваться. Употребляя банальные сравнения, применяя всем известные характеристики и «всесторонне освещая вопрос», приводя доводы, абстрактные рассуждения, софизмы, больные по существу занимаются «пустословием на заданную тему». Такое мышление называется резонерством (патологическое или бесплодное мудрствование). Резонерство не может привести к познанию объективной реальности, оно бессмысленно. Например, на вопрос «что такое стол?» больной отвечает так: «стол — название непосредственно общежитейское. Предметы по отношению друг к другу будут считаться как мертвые. По сравнению с природой можно сказать, что стол делают из дерева, а дерево растет и развивается, оно существует в природе. Здесь оно погублено и несуществующее, стоящее определенным предметом. Оно имеет в виду качество и количество».
Объектами аутистического мышления являются исключительно внутренний мир больного, его переживания. Такие больные замкнуты и недоступны, а если и вступают в беседу, то вскоре переводят разговор на тему собственных мыслей и представлений, не имеющих реальной проекции и оторванных от действительности.
Богато клиническими проявлениями символическое мышление. Здоровые люди, воспринимая и оценивая предметы, образы реального мира, направляют свои мысленные взоры на наиболее важные и ценные с практической точки зрения свойства и качества и затем соответственно используют объект восприятия (например, цифра 7 служит для обозначения определенного количества предметов). При символическом мышлении больной обращает основное внимание на свойства, имеющие второстепенное значение, придавая им особый смысл. Например, та же цифра 7 оценивается больным как символ: «ни Богу свечка, ни черту кочерга» («горизонтальная линия цифры не может быть свечкой, ибо к ней присоединена наклонная. Обе линии — похожи на кочергу, но, к сожалению, перечеркнуты, стало быть — ни черту кочерга»). Так как фамилия больного состоит из 7 букв (Шутенко), а в прошлом он неоднократно «слышал голос» о том, что он «станет властелином мира», то цифра 7 и все ей равное или кратное имеет «определенный смысл и говорит о том же самом». Тут и некоторые слова из семи букв (планета, спутник и др.), и ряд пословиц (семи пядей во лбу), и суммы букв двух слов, имеющих между собой известную связь (Адам — Ева, Бог — черт и др.).
Своеобразный взгляд на мир больного с символическим (разорванным, аутистическим и др.) мышлением приводит к тому, что, будучи не в силах подобрать подходящие слова для обозначения некоторых собственных представлений и понятий, больной вынужден изобретать новые слова-символы — неологизмы (например, словогромкость и т.д.).
Нарушение содержания, продукции мышления проявляется в виде различных идей, в большей или меньшей мере не соответствующих действительности: навязчивых, сверхценных и бредовых.
Навязчивые идеи не только не соответствуют действительности, но часто противоречат ей, нередко нелепы по содержанию. Тем не менее больной не в состоянии от них освободиться. Навязчивые мысли, как правило, сочетаются с другими навязчивыми явлениями (обсессиями) — навязчивыми представлениями, сомнениями, воспоминаниями, счетом, запоминанием, действиями, влечениями, страхами и т.п. Все они без исключения оцениваются больными правильно, «как они того заслуживают», и осознаются как нечто лишнее и постороннее, привнесенное извне. Поэтому выполняются лишь те навязчивые мысли, желания, действия и пр., которые не причиняют ущерба здоровью окружающих и не противоречат общепринятым моральным и этическим нормам (например, навязчивое мудрствование, пересчитывание, мытье рук). Часто навязчивые мысли и желания возникают лишь в обстановке, исключающей возможность их выполнения (контрастные обсессии). Серия навязчивых действий, выполняемых в определенной, раз навсегда установленной больным последовательности, называется ритуалам.
Сверхценные идеи (переоцениваемые, доминирующие) всегда имеют какое-то реальное основание, психологическую проекцию вовне, т.е. основаны на действительных фактах, обстоятельствах, которым, однако, больной придает слишком большое значение. Несоответствие истинной ценности факта и мнения о нем больного им самим не осознается. Поэтому развивается кипучая деятельность в связи с имеющейся у больного сверхценной идеей (например, изобретательства, ревности, необычных качеств собственной личности). В обыденной жизни эти больные почти не отличаются от здоровых людей: ходят на работу, участвуют в общественной деятельности и различных мероприятиях, занимаются садоводством, спортом и др. Критика своих неверных идей отсутствует, что не мешает больным замечать скептические взгляды и насмешки окружающих. Поэтому свои занятия (переписку с учреждениями, посещения руководящих работников, редакций газет и пр.) такие люди тщательно скрывают и выбирают для них преимущественно свободное от других дел время.
К расстройствам мышления также относят бредообразование.